По бульвару мрачно шёл прохожий,
Птицы пели трели про апрель.
Нёс прохожий толстый, чернокожий,
Многоуважаемый портфель.
Шёл мужчина чинно и солидно,
Презирая птичий перезвон,
По лицу мужчины было видно,
Что весну не одобряет он.
Что вся эта весна ни к чему,
Что песня не нужна никому,
Что вешняя вода — ерунда,
Да, да, ерунда!
Припев:
Журчат ручьи,
Слепят лучи,
И тает лёд, и сердце тает,
И даже пень
В апрельский день
Берёзкой снова стать мечтает.
Весёлый шмель гудит весеннюю тревогу,
Кричат задорные весёлые скворцы,
Кричат скворцы во все концы:
«Весна идет! Весне дорогу!»
Всё вокруг волшебно и чудесно,
Но прохожий злится и ворчит:
Вот ручей журчит, а неизвестно,
Для чего и почему журчит.
Налетел и пробежал по луже
Мелкой рябью ветер-озорник,
А ворчун надвинул кепку туже
И сердито поднял воротник.
Ему эта весна ни к чему,
И песня не нужна никому,
И вешняя вода — ерунда,
Но, но… Всё равно —